Публикации

Назад
 

Святая миссия Александра Терентьева

Тысячи имен пропавших без вести он возвратил из забвенья.

Жить и помнить. Это не расхожая фраза – это девиз. Это не пожелание будущим поколениям от поколений прошлых, не мораль. Это – жизненная установка, без которой беспамятная жизнь становится бессмысленной в собственных глазах. Так считает Александр Терентьев, ответственный секретарь фонда по поиску и увековечению памяти жертв Второй мировой войны «Жить и помнить». Человек, дело которого – вырывать из забвения имена. Потерянные всеми.

Терентьев – человек скромный, военной закалки, полковник в отставке. Его знают сотни людей, на его имя приходят обычной и электронной почтой по несколько писем в день. Помощь родным в поиске для Терентьева – это работа. Тяжелая, но интересная.

Родился он под Вязьмой, в Тёмкинском районе Смоленской области. Рос в обыкновенной семье: отец работал механизатором в колхозе, мать – на льнозаводе. Дед прошел три войны: гражданскую с неудавшимся походом на Польшу, финскую, Великую Отечественную…

– В первых же боях на Северо-Западном фронте дед получил тяжелое ранение, – рассказывает Александр Михайлович. – После лечения был направлен на Сталинградский фронт, где проходил службу в дивизионном пункте погребения. Там получил две первые боевые медали: «За оборону Сталинграда» и «За боевые заслуги». За добросовестное исполнение обязанностей. А в его обязанности входило еще и составление документов-донесений о потерях, в которых были персональные сведения о солдатах и командирах, раненых, погибших и похороненных в том или ином месте, сведения о родственниках. Дед составлял эти донесения, а я сейчас, семьдесят с лишним лет спустя, с ними работаю, чтобы установить судьбу того или иного солдата. Я почерк деда хорошо знаю.

Когда слушаешь о таких дедах, считавших по пальцам сначала прошедшие войны, а потом количество осколков в груди, то неизменно сталкиваешься с удивительными человеческими типажами: люди сильнейшей воли, немногословные, выдержанные.

– Случая не было в жизни, чтобы дед повысил на кого-то голос. Он дожил до 90 лет с тяжелым ранением. Это была его первая атака под Ленинградом. Подорвался на мине. Если бы рядом не оказался командир, за которым прислали помощь, он бы в той воронке и остался. Осколки из груди вытащили не все. Он с этими осколками и умирал.

Что в детстве нашем самое яркое? Наши деды с орденами и медалями. Они формировали личности пацанов, силу их воли.

Александр Терентьев шел на военную службу целенаправленно. Он не поступил в Ленинградское авиационное училище, потому что туда не прошел его товарищ. Забрал документы, и они вместе уехали. Армейскую службу проходил на северном полигоне в Мирном, принимал участие в испытаниях самоходных боевых установок, ракет средней дальности. Тех самых, что держали когда-то под колпаком страны НАТО, а на востоке и Китай.

В 1976 году Терентьев окончил Ростовское военное училище, служил на Урале, потом окончил Военную академию имени В.И. Ленина, служил в Белоруссии, оттуда был направлен в Бологое, где служба и закончилась.

В 2002 году Терентьев переезжает в Тверь, встречается с генерал-майором Александром Грибовым. Именно они были пионерами в совершенствовании работы военно-исторического центра, вернее, Грибов руководил, а Терентьев деятельно помогал.

Тогда они первыми оцифровали и выложили в Интернет все одиннадцать томов Книги памяти Калининской области. И посыпались письма…

Толчком к подготовке отдельной Книги памяти стали списки наших земляков, погибших в немецких лагерях. Их принес Терентьеву журналист Георгий Харитонов – один из основателей фонда «Жить и помнить», ныне ушедший из жизни. Его фото висит над столом Терентьева.

Эти списки на немецком языке при переводе открыли первые имена погибших, тех, кто в Книге памяти числился пропавшим без вести. Первые потомки получили по сути первые спустя десятилетия неофициальные похоронки.

Что такое приговор «пропал без вести», объяснять не надо.

– Персональный учет боевых потерь в Красной Армии был налажен плохо. На территории Польши целые полки пропадали без вести. Потом уже люди, полжизни проведшие в архивах, подсчитали, что персонально учтено около 55 процентов погибших, а об остальных нет ничего. Ни одной бумажки. Кроме того, что записал со слов родственников военный комиссар в 1946–1947 годах по результатам дворового опроса. По этим 45 процентам найти можно только случайно.

Сегодня работа фонда «Жить и помнить» по поиску и увековечению пропавших без вести – основная. Терентьев связывается с архивами, анализирует маршруты следования частей. Он, как детектив, по клочочкам собирает сведения о судьбах для одной лишь цели: стереть неопределенный статус «пропавшего без вести», определить место гибели или смерти в плену.

Сегодня фонд «Книгу памяти советских солдат Великой Отечественной войны 1941–1945 годов, считавшихся пропавшими без вести (Калининская область в ее довоенных границах)» издает по главам. Накапливают копеечку и издают еще брошюрку. Так вышло уже четыре главы, в них открыто порядка 450 имен, 71 из них в тверских Книгах памяти не увековечены. Эти главы можно посмотреть на сайте фонда «Жить и помнить». Они открыты всем.

– У нас есть все основания говорить, что более 300 тысяч наших земляков не вернулось с войны. Огромное число людей осталось в памяти только родных и близких, если они живы. Больше нигде нет их имен. В ходе боевых действий на территории Калининской области погибло 1,2 миллиона человек. В военкомате официально учтены захороненными на территории области менее 300 тысяч…

Понятно, что эта поисковая работа фонда вызвала массовый поток обращений и писем. Из других регионов России, из стран СНГ от потомков, чьи близкие лежат здесь, в нашей земле, под Зубцовом, Белым, Оленином, а в списках захоронений в братских могилах их нет.

– Бывает, что человек пропал без вести, а выясняется, что он погиб в плену. Нужно искать, пытаться найти любую зацепочку. Если нет документов, найти, к сожалению, почти невозможно…

Фонд завален письмами. И в нашу редакцию поступало множество благодарностей фонду за найденных родных. Основная изыскательная работа – на Александре Терентьеве. Он говорит, что на каждое третье обращение дается место захоронения, на каждое второе – хоть что-то, какая-то информация. Бывает и без результата…

Ищут очень многие, ищут молодые своих дедов и прадедов, ищут отцов. Семьями ездят в Польшу, на Украину, в Белоруссию, в Германию на могилы, о которых раньше не знали. Слезы текут, когда, потеряв надежду найти, они видят имя деда на мемориальной плите.

Терентьев с болью говорит о своей работе. Он переживает, когда приходится констатировать, что многие Герои Советского Союза достойно не увековечены, что нет масштабной работы по поиску и увековечиванию имен павших. Особенная боль, когда выясняется, что братские могилы оказываются на частных территориях, когда на них нет именных плит, когда они и вовсе уничтожаются для строительства трасс для сноу-тюбинга(как в Западнодвинском районе), где кости воинов, умерших в госпиталях, валялись тут же на стройплощадке .

Через Терентьева прошли тысячи судеб, и каждую он пропускает через себя. Он часами может рассказывать истории, называя имена и фамилии, помня почти каждого.

Нельзя заботиться о живых, забыв о павших. Здесь одно от другого неотделимо. Именно павшие, отдавшие свою кровь своей земле, являются главным мерилом совести для живых. Терентьев это знает и улыбается горько.

Фото Юлии СМОРОДОВОЙ

Александр ДЫЛЕВСКИЙ